О связях между абхазским, мегрельским, сванским и грузинским языками
Дня два-три назад я обещал уважаемому Александру Пратьеву рассказать о взаимоотношениях между абхазским, мегрельским, сванским и грузинским языками. Уверен, что нет в Абхазии среди абхазского населения хотя бы одного знатока родного языка, которого не интересовала бы данная тема. Безусловно, она актуальна и в Грузии. Тема многослойная, непростая, охватить её в рамках одной небольшой по объёму публикации невозможно. Однако остановимся на некоторых интересных моментах. Читаю сейчас электронную версию статьи Вячеслава Чирикба «Абхазские заимствования в мегрельском языке». Известный лингвист указывает, что в абхазском языке немало картвельских заимствований, и что по насыщенности этой лексикой абхазский занимает среди северокавказских языков второе место, уступая лишь бацбийскому языку. Тот же автор указывает, что лишь около 30 лексем картвельского происхождения содержатся в тапантском диалекте абазинского языка, который, как известно, чрезвычайно близок абхазскому языку. Лексическое влияние картвельских языков «увеличивается с запада на восток, достигая максимума в пограничных абхазо-мегрельских районах с нередким абхазо-мегрельским, и реже мегрело-абхазским двуязычием и уменьшается примерно вдвое в бзыпском диалекте, составляя здесь немногим более ста лексических единиц». Сейчас точно не помню где, но как-то я читал, что в абжуйском диалекте абхазского языка, лежащего в основе абхазской литературы, картвельских заимствований до 400 единиц. Основная масса грузинизмов в абхазском языке имеет своим источником или посредником мегрельский язык. Проникновение картвелизмов в абхазский язык произошло в достаточно позднее время, примерно с 15-16 веков. Что касается абхазизмов мегрельского и особенно грузинского языков, то они грузинскими учёными признаются в качестве древних заимствований. Важный момент: вопрос о мегрельском языковом влиянии на абхазский изучен уже довольно неплохо благодаря работам Чapaя, Гeнкo, Шмидта, Бгажба, Лукассена, Шaгиpова, Джонуa и др. В то же время вопрос о влиянии абхазского языка на мегрельский не получил до сих пор должного освещения. Абхазизмы мегрельского языка изучены благодаря трудам Кипшидзе, Марра, Чикобава, Рогава, Ломтатидзе, Дзидзария, Хьюитта, Гублиа и Чирикба. Из абхазских заимствований в мегрельском языке В. Чирикба указывает: хатеци ‒ «наша невеста» (сравните с «ҳҭаца» ‒ htaca, в том же значении); хе ‒ пxe (в грузинских и мегрельских женских фамилиях, из абхазского слова «аҧҳа» ‒ apha, «дочь»); ханга ‒(сумасшедший, глупец, из абх. «ахага» в том же значении); варайда-сиварайда (рефрен); апуни (весна ‒ ср. с абх. «ааҧын»); мегрельское название сливок (в статье мегрельские обозначения даются крайне неразборчиво, причём часто происходит неправильная передача букв при переводе с одного шрифта на другой, по-абхазски «ахҷаҭ»). Из абхазского языка взяты мегрельские обозначения весны, лодки, творога, закваски, ритуального сыра, рододендрона и мн. др. Как отмечает Чикобава, в мегрельской речи содержатся такие морфологические заимствования из абхазского языка, как превербы «ла», «ҭа», «қа», «ҵа», «на». Инал-ипа отмечает наличие в картвельских языках (в грузинском и мегрельском) таких абхазских заимствований, как хырадзага (цедилка ‒ по-абхазски «ахрадзаг»), ныга (подойник, «аныга), эларджи (сырная каша из кукурузной муки ‒ ср. с «айладжь» в том же значении), хынтзыра (мечение скота ‒ ср. с «ахтзара»), льабаща (палка с железным наконечником ‒ ср. с «алабаща»), запхули (лето ‒ ср. с «апхын»), прена (лететь ‒ ср. с «апырра») и т.д. Что касается абхазо-сванских языковых контактов, то сванский всё же больше испытал на себе адыгское, нежели абхазское влияние.
|